Практически невиновна - Страница 13

– У вас-то какие проблемы? – грустно осведомилась женщина.

Действительно, разве возможны какие-то проблемы у такой респектабельной и гламурной особы?

Вика развернулась к вязаному берету. Дамочка тут же ощетинилась. Ей показалось, что соседка смотрит на нее презрительным и спесивым взглядом аристократки, не желающей контактировать с плебсом. Но она ошиблась. Виктория никогда не отличалась снобизмом или высокомерием, даже в тот период жизни, когда она купалась в роскоши и летала на выходные в Париж и Милан за покупками.

Бирюзовая нимфа с готовностью стала объяснять, в какую переделку попала.

– Понимаете, меня зовут Викой Коробкиной. А паспорт… Полюбуйтесь!

Грустная дама в берете взяла документ и внимательно его изучила.

– Алиса Горностай, – прочитала она. – Но это ваш паспорт.

– Нет, я Вика Коробкина.

Дама покачала головой:

– Чем вас не устраивает Алиса Горностай? Очень эффектное имя.

– Но я Виктория Коробкина!

– Алиса Горностай звучит гораздо интереснее какой-то Коробкиной!

– Я не Алиса Горностай!

Женщина пожала плечами. У нее на лбу загорелось футбольное табло с яркой надписью: «С жиру вы беситесь».

И тут Виктория ясно представила, как сейчас она начнет объяснять отряду милиционеров, что у нее чужой паспорт, чужие права на машину, чужая машина, чужая одежда. Что у нее болит голова, зубы, ломит все кости.

Действия милиционеров? Или послать чокнутую на три буквы. Или взять пробы на алкоголь и наркотики. Или проверить, не висит ли на пресловутой Алисе Горностай пара-тройка теплых трупов…

Не успела Виктория покрыться липким потом при мысли о трупах, как случилось новое испытание для ее нервов. Что-то вдруг загудело, завибрировало на скамейке около Викиного бедра. Девушка испуганно подскочила и увидела серебристую сумочку, превратившуюся в живое существо. Сумка тряслась мелкой дрожью, как от холода.

Вика взяла ее на руки и погладила, пытаясь успокоить. Дама в берете посмотрела на девушку с жалостью, будто на умалишенную.

– Телефон достаньте, – посоветовала она.

– Телефон! – обрадовалась Вика. – Как я не догадалась!

И верно, нетипичное поведение сумки было спровоцировано именно мобильным телефоном. Аппарат вибрировал и надрывно гудел, привлекая внимание хозяйки.

– Оу, сколько непринятых звонков! – удивилась Виктория. Она разглядывала дисплей. – Алло?

– Что ты делаешь? – прозвучал в трубке чей-то недовольный голос. – Перестань суетиться!

Виктория быстро захлопнула крышку мобильника и оглянулась.

– Знаете, вы правы, – сказала она даме. – Наверное, не стоит грузить наши правоохранительные органы подобными глупостями!

Виктория потерла виски пальцами. В глазах опять мельтешили разноцветные огни, в голове гремела музыка и били тамтамы. Виктория устремилась к выходу.

– Да, я едва все не испортила! – сказала она. – Сейчас бы меня законопатили в камере. Посадили в «обезьянник». Мне это надо? Нет, не надо. Но кто звонил? Странно… Голос кажется мне знакомым… Или звонок предназначался не мне, а Алисе? Мобильник-то ее…

Автоматически перейдя после развода в разряд «бывшей», свекровь Маши, однако, сохранила полноценный статус бабушки троих здоровякинских пацанов, а значит, оставила за собой право наносить визиты. Ирак менее въедливо инспектировался на предмет ядерного оружия, чем Машина квартира – на предмет соблюдения санитарных норм для успешного взращивания малюток.

Когда-то Мария прочитала трактат Сунь-цзы «Искусство войны», но ей не всегда удавалось избежать ловушек, умело расставляемых дорогой родственницей. Та, кстати, о Сунь-цзы и не слышала, однако была от природы искусным стратегом.

Увидев в дверной глазок бесценный лик мадам Здоровякиной, Мария сказала себе: «Я спокойна. Я улыбаюсь!» – и распахнула дверь. Визит свекрови нужно было просто пережить. Советский резидент в глубоком тылу врага испытывал такое же нечеловеческое напряжение душевных сил.

– Здравствуй, Маша! Как плохо ты выглядишь. Опять всю ночь сидела у компьютера и пила кофе? Какой у тебя бардак! – для разминки швырнула гранату Раиса Андреевна.

– Здравствуйте, мама, – мужественно улыбаясь, выдавила Мария.

Неудовлетворенная ответом, свекровь пальнула из гранатомета:

– Игрушки валяются, ноги сломаешь! А когда ты последний раз пылесосила? Дети дышат пылью. У них разовьется бронхиальная астма!

– Несомненно, разовьется, – с готовностью согласилась Мария, напоминая себе о том, что основное условие развития диалога – отрицание. И чтобы не увязнуть в агрессивной перепалке с бесценным существом, надо соглашаться, соглашаться, соглашаться. – Как раз на сегодня я запланировала генеральную уборку!

– Что-то не верится. Маша, мне надо с тобой серьезно поговорить!

Маша не сумела подавить отчаянный вздох. Душеспасительные беседы практиковались свекровью с жестокой регулярностью.

– Хватит уже заниматься глупостями! Вам нужно жить вместе. Посмотри на Илюшу! Он страдает, он осунулся!

– Я тоже страдала, когда он изменял мне с Настасьей! – воскликнула было Мария, но осеклась. Подобное заявление вызвало бы целый шквал упреков в злопамятстве, неумении прощать и даже недостаточной сексапильности – «не удержала мужа, сама виновата!».

– Илья вовсе не страдает! – пришел на ум Маше другой ответ. Но и этот вариант был не верным. Сейчас свекровь скажет, что Мария бездушна, раз не замечает мучений бедного паренька.

– Да, вы правы, – кротко ответила наконец Мария. – Илюша очень восприимчив и раним. Нам нужно жить вместе. Да мы и живем. Буквально на днях мы шикарно потра… ой, извините… я не то хотела сказать… посмотрели телевизор всей семьей.