Практически невиновна - Страница 41

Аполлинария решила остановиться на сотне рублей. Жертвовать большей суммой она не собиралась.

Василий, усадив Полину, отошел в сторону. Но периодически поглядывал на девушку. Она была не просто хорошенькой или симпатичной, она была красавицей. В ней чувствовалась сила, зрелость, порода. Вася ни за что бы не осмелился предложить ей сходить в кино или поужинать вместе. Она выглядела аристократкой, небожительницей, случайно спустившейся с Олимпа в злачное местечко.

Занимаемая должность превратила Васю в корифея житейской психологии. Все разнообразие человеческих характеров было им изучено на богатом материале. И Василий понимал – этой женщине нечего делать в игровом зале.

Оператор, как ни странно, правильно выбрал автомат. Доверенный Полине «бандит» был подобен беременной на крайнем сроке: прикасаться не рекомендуется! Он жаждал освободиться от металлической тяжести, спрятанной в его чреве. Аполлинария запустила барабан, и через минуту гулкий поток серебряных монет полился из автомата. Его словно прорвало. Он гремел, звенел, клокотал и никак не останавливался.

Полина изумленно отпрянула. Потом засмеялась. Но через секунду ее лицо утратило выражение радости и восторга и вновь стало безразличным. Другие игроки смотрели в ее сторону с черной завистью.

Девушка, видимо, не собиралась подтвердить успех новой игрой. «Нет, не наш человек», – сделал окончательный вывод Василий. По его мнению, Полина принадлежала к разряду людей, лишенных азарта.

Откуда ему было знать, что целых шесть лет другая азартная игра отнимает у Полины все нравственные и физические силы. Это игра со смертью, постоянно витающей вблизи ее сына. А выигрыш грандиозен и ни с чем не сравним – жизнь ребенка…

– Как я унесу это богатство? – спросила Полина у оператора.

– Я вам поменяю на купюры, – сказал тот. – Посчитайте.

– Посчитайте сами, – пожала плечами Полина. – И возьмите свой процент.

Завсегдатаи заведения обычно отстегивали Васе часть выигрыша за помощь в выборе «хорошего» автомата. Но, усаживая Полину в кресло, оператор и не заикнулся о чаевых. Он решил быть джентльменом. А гордая девица не позволила ему проявить великодушие.

Вася ловко пересчитал звонкие монеты и решительно «отрубил» от выигрыша хвост в две штуки, оставив девушке круглую сумму – 30 тысяч. Зачем изображать благородство, если никто об этом не узнает?

«Как странно и несправедливо! – размышляла Полина. Она ехала домой. – За одну минуту я выиграла целую тысячу. Когда я собирала деньги на операцию, выцарапать у какого-нибудь богача тысячу долларов было необыкновенным счастьем. А теперь все заботы позади. И деньги идут в руки сами собой. Почему? Может, наши молитвы долетают до Бога с опозданием?»

Кровать выглядела невероятно притягательно и соблазняла мягким одеялом и пышными подушками. Вика свалилась в нее столбиком, как в воду. Электронные часы показывали третий час ночи – или утра. Виктория проговорила с Денисом больше четырех часов, но они пролетели словно четыре минуты.

Партитура их беседы состояла в основном из скрипичных монологов Виктории. Контрабас Дениса вступал кратко и нечасто, направляя течение мелодии уточняющими триолями.

Теперь, после длинного разговора, Вика чувствовала себя обессиленной и удивленной. Она не понимала, каким образом решилась рассказать свою историю почти незнакомому человеку, тем более мужчине.

Ее память настойчиво хранила воспоминания об унижениях и боли, причиненной Коробкиным. Ее память не спешила расставаться ни с одним эпизодом, хотя Вика предпочла бы обо всем забыть. И вот сейчас она в непонятном лихорадочном порыве выложила Денису самые душераздирающие подробности. Наверное, ей было необходимо избавиться от тяжкого груза тайны, сбросить его, как ядерную бомбу в океан…

Глаза Дениса полыхали мрачным огнем. Виктория живописала перенесенные страдания – как убегала и пряталась от Коробкина, как он всегда находил ее и упоенно избивал. И как она снова исчезала. Единственное, в чем Вика не призналась Денису, – то, что экс-муж после каждого избиения никогда не отказывал себе в маленьком удовольствии изнасиловать жертву. Чтобы придать воспитательному акту завершенность и убедительность. Чтобы, наконец, вбить в голову безмозглой блондинки мысль о ее ничтожности и бесправии.

Рассказ Виктории приближался к финалу, а взгляд Дениса становился все более суровым. Его кулаки сжимались, вены вздувались синими веревками, на виске беспокойно пульсировала жилка. Очевидно, Виктория блистательно конкурировала с Гомером или Акуниным – из нее получилась отличная рассказчица. Когда история достигла развязки – вертолет упал, Кирилл погиб, – Денис вздохнул с разочарованием.

– Черт! – воскликнул он. – Как неудачно! Я бы хотел лично подпортить ему физиономию!

– Правда? – изумилась Вика. – Ты бы отомстил ему за меня?

– О, как бы я его отметелил! У меня руки чешутся!

В порыве признательности Виктория схватила его кулак, налитый жаждой борьбы, и поцеловала.

– Смелый, а! – не унимался Денис. Его трясло от негодования. – Женщину бить! Какой он мужик после этого?! А ты уверена, что этот урод погиб?

– Конечно, – кивнула Виктория. – Я звонила маме во Владивосток. В декабре все знакомые только и говорили о смерти Кирилла. Он многим насолил.

– Козел!

– И многих его смерть расстроила.

– Да неужели?

– Конечно! Подозреваю, что, если бы Кирилл был праведником, о нем грустили бы меньше. У него осталось огромное количество неудовлетворенных кредиторов. И целые толпы обманутых им людей мечтали его растерзать! А он взял и разбился в вертолете.