Практически невиновна - Страница 45

Шумное веселье, динамичная музыка, сверкание прожекторов – все это начиналось в девять вечера. А днем «Одинокий ковбой» был тих и задумчив. На маленькой круглой сцене отрабатывали танцевальные па девушки в фитнес-костюмах и сетчатых колготках. Денис поприставал к полусонному персоналу, пытаясь возродить в памяти бармена, уборщиц и кордебалета прошлую субботнюю ночь. Нет, никто не вспомнил длинноволосой блондинки.

Не удовлетворенный результатом, Денис вернулся в город. Ему-то казалось, он стопроцентно вычислил место, где провела ночь Виктория. Именно в этом клубе, считал он, и произошло что-то неординарное. Это что-то испарилось из памяти Виктории, оставив вместо себя зияющую черную дыру.

В городе Денис последовательно обошел автосалон, детсад, навестил хозяйку квартиры, которая сдавала жилье Виктории. Везде на него и на предъявляемую фотокарточку смотрели с подозрением и легким недоумением. Никто не понимал, почему этот симпатичный молодой мужчина так настырен и приставуч. И никто не знал Виктории Коробкиной.

Сотовый зазвонил, едва только Илья подумал, что надо бы его отключить.

Майор с подчиненными осматривали место преступления. Три неподвижных тела, живописно украшавшие ладшафт, намекали, что дело будет долгим и трудным. Смерть настигла добычу на заброшенном пустыре позади старого цинкового завода. Покореженный металл, ржавые болванки, цистерны с продавленными темно-коричневыми боками, ледяная земля в клочках прошлогодней травы – все это стало декорациями произошедшей трагедии.

Три крепких короткостриженых парня в черных кожаных куртках и черных джинсах еще вчера бороздили пространство на могучем джипе. Еще вчера толстые золотые цепи подрагивали на горячих бычьих шеях в такт с пульсацией сонной артерии. Еще вчера сжимались их пудовые короткопалые кулаки со сбитыми костяшками. Сегодня все это великолепие мощной плоти было совершенно неподвижным и холодным, как пластилин. Джип, выгоревший дотла, стоял рядом, являя собою центр треугольника, образованного разбросанными по площадке телами.

– Самоубийство, – компетентно заявил Палкин.

– Точно, – поддержал друга лейтенант Евдокимов.

Предложенная молодыми сотрудниками версия была исключительно привлекательна, а главное – стопроцентно оправдывала и характер ранений на телах братков, и расположение трупов и автомобиля.

Вполне естественно, что три здоровых, конкретных пацана, поиграв в боулинг и перекусив в ресторане, замыслили совершить коллективное самоубийство. Как древние фараоны уносили в могилу тонны утвари и рогатый скот, так и бойцы местной мафии решили забрать на тот свет любимый джип. Поэтому его сбрызнули бензином и подожгли. Затем один из братков три раза ударил себя сзади по черепу железным прутом, основательно разворотив коробку, а двое других свели счеты с жизнью с помощью огнестрельного оружия (не забыв о контрольных выстрелах).

Да, более надежный способ самоубийства было трудно изобрести. Немного туманным оставался вопрос о мотивах. Но кто же проникнет в трепетную и нежную душу бойца, кто узнает, что творится в его мозгах, за чистым, низким лбом?

На служебном автомобиле подъехал Зуфар Алимович.

– Доложить обстановку, – потребовал он.

Здоровякин не успел: у него заверещал мобильник.

– Илья Кузьмич, – вкрадчиво сказала трубка. – Вы не могли бы подъехать в детский сад?

– Не могу, – отрезал Здоровякин. – Занят. А что случилось?

Трубка многозначительно помолчала. Илья оторвался от трупа, который с вожделением осматривал, выпрямился и понял, что от ужаса у него холодеют уши.

– Что стряслось?! – заорал он.

– Видите ли… Мы сегодня отправились на прогулку…

– И?

– И ваш Эдик залез на горку…

Выражение лица Здоровякина было столь трагическим, что майору даже удалось перетянуть на себя одеяло всеобщего внимания. Теперь на трупы никто не смотрел. Все смотрели на Здоровякина.

– Вы знаете эту горку, да? На участке около нашей группы…

Илья зарычал. Он внезапно вспомнил, как в американских медицинских фильмах окровавленный хирург, вывалившись из операционной, именно так и начинает беседу с родственниками – издалека. Прежде чем сообщить им самое ужасное.

– Хватит тянуть, – заорал в трубку майор. – Говорите, что случилось?!

Воспитательница отлично подходила на роль стойкой партизанки: каждое слово из нее приходилось вытягивать клещами.

– Эдик упал с горки. И разбился, – призналась наконец она. – Наверное, надо отвезти его в травмпункт…

Зуфар Алимович, как и все участники мизансцены, внимательно следил за выражением лица подчиненного. И замахал руками еще до того, как Здоровякин попросил разрешения отлучиться.

– Езжай, езжай!

Илья кинулся к изумрудной «восьмерке». Шесть километров, отделяющих пустырь от детского сада, он превратил в финишную прямую автогонки. Мигалка оказалась весьма кстати.

Эдик встретил седого от ужаса папашу радостным воплем и танцами. Илья не ожидал увидеть сына таким подвижным и разнузданным, он приготовился принять на руки бездыханное тело.

– Дай я на тебя посмотрю, – почти глотая слезы, прошептал бедный отец.

Голова у Эдика была туго замотана, на лбу белоснежные бинты пропитались алой кровью. На активность ребенка травма не повлияла. За пять минут, проведенных Ильей в группе, Эдик успел познакомить папу с любимой девочкой, покормить рыбок, довести до истерики хомячка. Он три раза попил воды из чайника, показал родителю конструктор, машинки, альбомы, свой шкафчик, свою кровать в спальне, задал сто вопросов воспитательнице, нечаянно уронил нянечку…